оследняя четверть 20 века стала катастрофой для жанра научной фантастики в литературе.

Сначала кончилась гонка вооружений и вместе с ней космическая программа. Стало понятно, что ждать полетов к звездам и колонизации ближайших планет не стоит: это сложно, дорого, долго и по большому счету никому не нужно. Сама космонавтика редуцировалась до спутникового транспорта и челноков Земля-МКС.

Одновременно стало окончательно понятно, что ни разумной жизни в дальнем космосе, ни каких-либо ее форм в ближнем нет и искать их бесполезно.

Физика (особенно элементарных частиц), которая было разогналась в послевоенные десятилетия, тоже притормозила. Квантовую гравитацию не придумали, стандартную модель фундаментальных взаимодействий (сильного, слабого и электромагнитного) с общей теорией относительности не объединили. Термоядерный реактор, который в 80-х обещали буквально на днях, до сих пор никак не выйдет за пределы лабораторных экспериментов. Астрофизика делает осторожные предположения о вакууме и темной материи, потихоньку наблюдая за звездами. Глобальные прорывы вроде АЭС или бомб тоже закончились, а физика в глазах обывателя окончательно потеряла былую романтику и стала вещью-в-себе, занятием для “ботаников”, которые десятилетиями ищут подтверждения старых теорий, отлавливая элементарные частицы в коллайдерах.

Все это подорвало интерес к темам, на которые в предыдущие несколько десятилетий опиралась НФ.

Одновременно развилось два новых жанра. Во-первых, фэнтези, особенно на территории бывшего соцлагеря, где оно было под негласным запретом. Во-вторых, на волне тотальной компьютеризации появился и быстро стал популярным киберпанк. В России же после всех проблем 80-х и 90-х, а также на новой волне патриотизма стали много писать и издавать альтернативно-исторической и попаданческой литературы на любые темы от варягов до ВОВ.

Как в мире, так и в России изменилась пропорция между классически-научной и новой фантастикой. НФ стала менее востребована, технические темы из нее ушли, а взамен появились гибридные жанры: философская и социальная НФ, где автор излагает свои философские и социальные теории, лишь номинально облекая их в фантастическую форму. Картина здесь похожа не древнегреческую, когда трактаты было принято писать в виде философских диалогов (например, диалоги Сократа и Платона).

В результате сейчас в списке лауреатов таких премий как Хьюго или Небула что-то по-настоящему научно-фантастическое попадается крайне редко. И вот при таком раскладе я недавно прочитал “Задачу трех тел” Лю Цысиня. К книге у меня куча претензий: местами сюжет затянут, местами наоборот, слишком быстр; в сюжете и мотивации героев не все логично и понятно и тд.

Но.

Но при всем при это “Задача трех тел” – это именно та классическая НФ, которой сегодня почти не осталось. Там есть и астрофизика, и спекуляции на темы элементарных частиц, и куча прочих околонаучных тем. Потому за это ей можно простить многие огрехи.

В заключение приведу цитату самого Лю Цысиня из послесловия к английскому изданию, где он коротко и удачно описал, что такое настоящая НФ:

Я считаю, что задача научной фантастики – это создание многочисленных воображаемых миров за пределами реальности. Я всегда думал, что самые красивые сказки в истории человечества рассказаны не странствующими бардами и не романистами или драматургами, а наукой. То, о чем повествует наука, гораздо величественней, грандиозней, интересней, глубже, страннее, страшнее, таинственней и даже эмоциональней, чем вся литература; только эти захватывающие истории заключены в строках холодных уравнений, которые большинство людей не умеет читать.

Мифы о сотворении мира, созданные народами и религиями, бледнеют в сравнении с ошеломляющей картиной Большого взрыва. Три миллиарда лет эволюции живых существ, от самовоспроизводящихся молекул до цивилизации, вмещают в себя такие романы и повороты сюжета, с какими не сравнится ни один эпос. А сколько поэзии пространства и времени в теории относительности или в престранном субатомном мире квантовой механики! Все эти необыкновенные истории, рассказанные наукой, обладают неодолимой притягательностью